Скачав на днях альбом Бори Дикого, который вышел две недели назад, убеждаешься в пользе Инета для рядовых граждан – классно. Итак, включаем случайный выбор и поехали. Первая песня - A Tyranny Of Souls. Сегодня, мой милый внучек, я расскажу тебе, как я ездил на 9 мая в Шабалино.

Небо было всё таким же – голубым, как и год назад, как и десять лет, впрочем, как, наверное, и пять тысяч лет назад. Я вышел из вагона, точнее спрыгнул с площадки тамбура и неторопливо зашагал к приземистому зданию вокзала с покосившейся вывеской, на которой было выведено название станции. Меня уже ждали. Две улыбающихся личности – Серёжка и Серёга. Здравствуй, Родина, подумал я. Всё-таки неправы те, кто утверждает, что Родина человека, там где ему хорошо. Вроде бы я сейчас и устроился лучше и денежки лишние появились, а тянет сюда, всё-таки именно здесь я сделал свой первый шаг, сказал своё первое слово, первый раз влюбился, хлебнул первый раз из стакана в тёмной каморке школы вонючий спирт. И почему-то какой бы забытой богами дырой не было Шабалино, для меня оно навеки останется Родиной. «Ничего нет лучше на свете, чем приехать в гости к старым приятелям, особенно когда давно не виделись» думал я, направляясь к друзьям.

По пути со станции телефон словно взбесился. На дисплее высвечивался номер Пана Фозовски, который бегом бежал на станцию чтобы быть если не первым, то в числе первых из тех, кто встретит друга. Приехав к Толстенькому, я первым делом позвонил Губе. Собравшись, мы отправились в центр, чтобы выпить за встречу. Вроде бы и не сильно желал я пить, но обычаи нарушать не хотелось, ведь есть такая традиция – давно не видевшись друзья обязаны раздавить бутылочку – другую. День прошёл в алкогольном угаре, и только к ночи я забылся беспокойным сном. Мне снилось, будто я стою на вершине горы, и надо бы сделать шаг вперёд, раскинуть руки, нет, крылья, и полететь, планируя на воздушных тёплых потоках, но страх словно превратил меня в камень и я боялся сделать этот шаг. Так я и не прыгнул, а потом проснулся.

Утро было солнечным, видно небо решило порадовать шабалинцев хорошей погодой для поездки на шашлыки. Купив всё необходимое, собравшись, мы выехали. Из динамиков разливался голос Ханси Курша, «Опель» мягко скользил по трассе, и мне опять показалось, что я никуда не уезжал, а всё, что связано с Костромой, это просто сон, который приснился накануне. Действительно трудно, прожив почти тридцать лет на одном месте, внезапно всё бросить и уехать к чёрту на кулички. Это как чудо, которого не ждёшь, а оно случается. Но только чудо лишь к тому приходит, кто его увидеть захочет. Раньше его я не видел, мог так просто и прожить всю жизнь, «отдыхая», как обычно, с друзьями в кафе, на дискотеках, дома, ходя на работу, живя «обычной» шабалинской жизнью. А вот уехал и увидел, и раскрылись глаза. Значит, заторможены мы были, как и все те, кто дальше своей деревеньки, своего угла ничего не видит, и вряд ли когда-нибудь пошёл бы «искать рассвет», как в песне Кинчева. Да только человеку больше дано, чем просто жить и живот свой набивать. Ради чего тогда другие люди бросали свои тёплые места, ехали всё равно куда, лишь бы вырваться из этого замкнутого круга. Значит, видели они что-то такое, что не видно нам, тем, кто дальше своей избы, своего двора нос свой боится высунуть, а вдруг как не прищемили. Одно лишь жаль, почему не раньше, а так грех жаловаться на кого-то, ведь сами мы своей судьбой правим, сами и ответственны за все свои поступки. Будто когда я в Шабалино напивался и вершил непотребные дела, мне на утро не было пакостно, как будто я в лицо лучшего друга плюнул. Было, вот только проходило быстро, ибо слаб человек перед искушениями, и никуда от этого не убежишь, по крайней мере, я раньше не мог. Вот поэтому я и уехал, даже убежал от шабалинской жизни, чтобы достичь чего-то, самореализоваться что ли, чтобы позже не жалеть об упущенных возможностях. Вот такие мысли и терзали меня в тот момент, когда я ехал в Шабалино: с одной стороны я был рад, что хотя бы на четыре дня вернусь в старое доброе прошлое, с другой же после того, что я успел понять за эти девять месяцев, предложи мне боги всё повернуть вспять, думал бы я долго, конечно, а всё равно не вернул бы назад. И хорошо, что человек не может влиять на прошлое, слишком предсказуемой была бы тогда жизнь и слишком несвободной. А когда живёшь один раз, тогда и поступаешь по душе, как она востребует. И пусть потом сам будешь каяться, что неправ был, да только лучше жалеть, чем равнодушие испытывать.

Шашлыки они и в Шабалино шашлыки. Мясо, водка, купание в пруду, вроде бы и весело, а что-то грустно мне под конец стало. Как будто турист я, словно прохожу обязательную программу для всех приезжих, сначала рыбалка, потом шашлыки, а на вечер уж и сауна с девочками. А хотелось что-то другое, да вот только не мог я сформулировать что именно, и так взяла меня тоска по этой причине, что пил весь вечер лишь бы только мысли эти из головы выгнать.

Кто-то спросит почему мы в Шабалино пили вино, про всех не скажу а вот Губа и я, так это от нереализованных возможностей. Он от того, что талант, пусть и небольшой, но талант всё таки пропадает, а я просто не знал, что хочу, но тоже не реализовал свой потенциал в полную силу. А выпьешь, и серые краски становятся яркими, и, кажется, что вот оно счастье, только руку протяни, и стимул появлялся создавать эти же песни, и казалось, что всё ещё можно исправить. Да вот только быстро время бежит, а года ещё быстрее, и превращаемся мы из малолетних юнцов в вполне взрослых мужчин, вот только мечты и мысли остаются теми же как и десять лет назад. Вечные дети, как назвал бы нас Конфуций. И жалко, и деваться некуда, как будто сделал глоток текилы – и пить горько, и выплёвывать жалко. Так и жили.

А на третий день я поехал в Свечу, тоже словно по графику, шашлыки были, дискотека была, теперь Свеча осталась. Не хочется вспоминать этот день, перепил я тогда фёдора и пива, да вроде и водка ещё была. Творил не пойми что, есть у меня такая дурная привычка. Ну да прошёл и этот день, пришёл последний четвёртый, день отъезда. А вот этот день мне понравился больше всех, вроде бы и вино пил, вроде бы и ничего особенного, а вот осталось в душе какое-то хорошее чувство. Да так и должно было стать, ведь уезжать с дурным настроением обидно, будто выгоняют тебя, а тут словно сам уходишь и оставляешь за собой чуть приоткрытую дверь. Вокзал, друзья приехали проводить, вроде и не первый раз провожает меня столько народа, а всё равно приятно, значит, нужен я им зачем-то, значит, не порвалась ещё та ниточка, которая дружбой людской зовётся, значит, можно и нужно приехать ещё и не раз, значит, будут ждать. Поезд увозил меня к рутине, к обычным дням, к моей, теперь уже новой жизни, которая ни была ни лучше ни хуже, она просто была моей новой жизнью, которой мне предстояло отныне жить и искать свои радости в ней. «Нет ничего лучше на свете, чем вернуться к себе домой, в Кострому» думал утром я, неторопливо шагая через железнодорожные пути к трёхэтажному зданию своей конторы. А над городом вставало солнце, освещая всё, что попадалось ему под лучи, как и год назад, как и десять лет, впрочем, как, наверное, и пять тысяч лет назад.